В канун 21 годовщины трагедии, МОЕМУ РОДНОМУ ГОРОДУ, пусть не мои, но...
Пусть память живёт...
Папа ты всегда со мной и мамой.Любим тебя.
Любовь Сирота.АНГЕЛУ ПРИПЯТИ
Оленьке Чемезовой – юной, талантливой пианистке, умершей от рака летом 1995 г.
Прикоснись к израненному сердцу
города, хранящего тепло
твоего утраченного детства,
призрак эха смеха твоего…
Пальцами лучистыми дотронься
пыльных клавиш городской души,
и она очнется, встрепенется,
вырвется из призрачной тиши. –
Запоет, заплачет, засмеется
многозвучный городской орган.
В небесах распахнутых зажжется
неизбывной памяти экран.
Темные глазницы мертвых зданий
вновь людским наполнятся теплом…
Город затаит на миг дыханье,
когда ты опустишься в свой дом…
…И опять многоголосье улиц
зазвучит привычной суетой…
Словно живы все и все вернулись,
словно он по-прежнему живой…
Прикоснись!
Он ждет касаний легких
всех кого в надмирность отнесло…
Милый ангел, ты одна из многих
столь же чистых ангелов его…
***
Горелышева Анна.Стихи.
Все, казалось бы, позабыто.
Двадцать лет прошло с той поры,
как весенней ночью над Припятью
вспыхнул заревом ядерный взрыв.
На графитовый отсвет глядя,
не могли и представить люди —
разбросало осколки ядер,
разметает обломки судеб...
Так и кажется — все обратимо.
Если б не тишина попятам.
Остановлена кинокартина.
Город — памятник детским мечтам.
Все прошло — не вернуть, не исправить.
Затянулись раны травой.
Что же сердцу никак не оставить
Мертвый город, но — как живой?
***
В синеве реки и неба — белых зданий вертикали.
Не о том ли мы жалеем, не об этом ли мечтали
Отраженье в глади зыбкой близко — руку протяни.
Наши прежние ошибки. Не вернуться в эти дни.
Плеск воды о пристань, ивы и дома — не миражи.
Все знакомо, мирно, мило — город ждет, и город жив.
Так и кажется: стемнеет — светлячками вспыхнут окна,
И листвы живые тени задрожат в оконных стеклах.
Я хочу туда вернуться, оглядеться, обернуться.
Руку протянуть так просто, но уже не прикоснуться...
***
21 год я не была в городе, где родилась.